Leoline «Leona» Gataki
Леона Гатаки

Elena Kampouris
   
СТОРОНА
сновидец без патронажа, рода и культа

СПОСОБНОСТИ
недавно обнаружила в себе талант к переносу артефактов; на грани становления опытным сновидцем

дата рождения, возраст
02.08.1999, 22

место проживания
США, 1999 National Sea View 8340 RV; родилась в Детройте, обитает преимущественно у Восточного побережья

занятость
живёт от подработки до подработки

В детстве Леона была болезненным ребёнком и плохо спала. Не потому что не успевала достаточно утомиться за день или были проблемы с самим процессом засыпания, нет, она просто этого… не любила. Всегда находила разные отговорки. Что утром вместо неё проснётся кто-то другой или что она не проснётся вообще. Что она видит по ночам пламя, которое никогда не угаснет, и бездну, нависшую над головой. Рецепт родителей был прост — меньше телевизора, игрушек и ещё меньше телевизора. Они не верили в то, что с их ребёнком что-то может быть не так, как и не верили в психологию и уж тем более психотерапевтов. Как будто это религия, а не научная дисциплина.

Перенести эти годы помогал Лео Ник, её старший брат. Когда от усталости девочка уже валилась с ног, а в её мешках под глазами можно было кого-нибудь прятать, Николас ложился с ней рядом и рассказывал истории. Что произошло у него в школе. Что на работе. Как ребята воруют газировку из автоматов. Как он проехал в автобусе зайцем. Под всё обыденное, под нежные прикосновения к кудрям она засыпала. И никуда не уходила.
Потом Ник пропал. После школы он проводил сестру домой, пошёл гулять с друзьями и… всё. В последний раз их с Финном, его давним приятелем, видели на остановке. Это не редкость. Для их бедного района, для города и штата, для людей из смешанной семьи, для выходцев из неблагополучных мест Европы, хоть и не в первом поколении. Полиция искала ребят недолго. Добровольцы вместе с семьями — дольше намного. Недели, месяцы, несколько лет. Затем опустили руки, сыграли в складчину похороны. Постарались забыть.

Лео не могла больше есть папин стифадо — его очень любил Ник. Не могла ходить в комиссионный поблизости и магазин на углу — он там подрабатывал. Была не в силах смотреть в глаза его друзьям, не могла заставить себя выбросить коробку с его вещами, спрятанную ей же глубоко в шкаф. Леона тяжело переживала потерю и в какой-то момент перестала бояться. Спать. Что такого плохого может на самом деле случиться?

Однажды она проспала несколько дней. Проснулась чтобы узнать, что родители разводятся, а Леона теперь живёт с бабушкой с дедушкой в трейлер-парке. У неё не ладилось общение с ними настолько же, насколько с родителями, если не больше. Но те больше ей разрешали. И давали щедрые карманные, когда у самих были деньги.

Долгое время Лео больше ничего подобного не снилось. Она с двенадцати лет начала подрабатывать, то выгуливая чужих собак, то разнося почту, то помогая в магазине. Росла замкнутой, всё держа в себе, без друзей в школе или вне её. Единственной отдушиной стало интернет-кафе, куда девочка относила все свои скопленные деньги. Она выстроила себе новую личность, виртуальное амплуа, общалась по сети больше, чем когда-либо в живую. Часто зависала на тематических форумах об эзотерике и другим божественным вещам. Увлекалась атрибутикой и эстетикой, которые не могла позволить себе по-настоящему, с её одеждой из комиссионных и магазинов Спасения.

Затем, по настоянию бабушки, «взялась за голову». Начала откладывать деньги на учёбу, ограничив свою интернет-деятельность дешёвым телефоном. Вся семья настаивала, чтобы она пошла в медицину. Быть доктором, конечно, дорогое удовольствие, но отучить внучку на медсестру было вполне доступно для их бюджета, если планировать на годы вперёд. Возможно, так бы всё и было.

В восемнадцать лет у Лео случился нервный срыв. Ровно столько же было брату, когда он потерялся, и в годовщину его пропажи она не смогла себя сдержать. Отогнать воспоминаний. О Нике и о том, с чем он помогал ей бороться. Оглядываясь назад Леона с ужасом поняла, что сны не были плодом её бурной фантазии, что всё это было реально — а она была сновидцем. Рассказать это кому-либо казалось невозможным. Семья, ненавидящая всё божественное, просто бы отказалась от неё, интернет-друзья не поверили бы ей в лучшем случае, в худшем — выдали бы кому-то из тех, про кого запоем писали статьи и записали запугивающие видео. Она пережила всё это в себе. Насколько смогла. И поняла, что не может жить дальше так, как раньше. И с теми, с кем раньше. Потому что Леона боялась их ненависти, потому что опасалась, что из-за неё с ними может что-то случиться. И что притворяться нормальной, обучаться на то, к чему никогда не лежало сердце, она не сможет. Навряд ли смогла бы в иных обстоятельствах, тем более не могла теперь.
На сбережения она купила у знакомых подержанный фургон того же года рождения, что и она сама. Поссорилась с бабушкой и дедушкой, которые посчитали, что в голову внучке ударили гормоны, и уехала. Только отогнав трейлер достаточно далеко, через пару штатов, она позволила себе уснуть. Как спала когда-то давно.

Страна Снов оказалась не такой пугающей, какой запомнилась в детстве. Возможно, ей просто не повезло и Ад оставил на девочке такое впечатление, но дальнейшие миры были намного более гостеприимны. А те, что нет, она воспринимала с максимальной осторожностью на грани паранойи, зачастую просто с ними не связываясь. Постепенно сны стали занимать большую часть её жизни. На остатки она находила подработку там, где получалось, чтобы обеспечить себя какой-никакой едой и содержанием нового дома. Она не водила к себе никого в гости и мало вообще общалась с живыми людьми. Даже в интернете связи её заметно ослабли.

Она живёт так уже довольно долго. Периоды активности чередуются с периодами страхов. Но Лео уже убедилась, что, кажется, так просто сновидца никто не вычислит и что не так уж много людей, которым они реально нужны, чтобы похищать их по ночам и ставить эксперименты. Леона даже пытается жить нормальной жизнью и один раз даже была на концерте.

А недавно совершенно случайно украла один артефакт. И даже то, что она помогла владельцу его вернуть, не помогло избавиться от глубокого впечатления. Что на самом деле всё намного серьёзнее.

ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ СВЕДЕНИЯ
— Владеет фургоном, большая часть денег Лео уходит на его поддержание в наименее гнилом состоянии. Благодаря нему обладает какими-никакими, а прикладными навыками в механике, ремонте и прочих интересных штуках;
— Хочет найти хоть что-то о брате, но пока ни одна попытка не увенчалась успехом;
— Первым местечком, которое посетила в Мире Снов, у Леоны был Ад;
— Одевается как человек с постера для секонд-хенда. Питается как человек из рекламы Mac&Cheese.

связь с вами

Скрытый текст:

Для просмотра скрытого текста - войдите или зарегистрируйтесь.

планы на игру
Спать, провоцировать демонов, помогать царям находить безделушки, офигевать от жизни

Пример поста

Впилась зубами, с зычным звуком втянув полившийся сок. Первый кусочек всегда выходил самым большим, самым кислым. На зеленой шкурке осталось немного красной помады. Рэм вздохнула глубоко, наполняя легкие свежим от недавнего дождя воздухом, и запрокинула голову назад, всматриваясь в пасмурное небо Кей-Сити. Мысленно она отчитывала секунды, полностью избавив голову от всего лишнего.
В Даунтауне тяга к саморазрушению чувствовалась сильнее всего. Много раз она ловила себя на мысли о том, как хочется просто на все забить; как хочется завалиться в ближайший клуб, обдолбаться там так, чтобы гланды рвало, прожить одну ночь так, чтобы утром жить дальше просто не хотелось. Будто разом в ней просыпалось все то, что тщательно подавлялось, вытравливалось суровой полицейской подготовкой и каждодневными тренировками. Будто стихия этого неонового места пропитывала ее насквозь, отбивая наглухо престижное образование, высокое воспитание и привязанность к безопасности и роскоши Сандермаунта. Но неизменно затем Рэм за горло хватало чувство долга и ответственность. Перед семьей, перед коллегами, перед гражданскими. И перед собой. После приходило отторжение с отвращением. Со всем этим слепым влечением в ней говорила глупая девчонка, мало понимающая устройство вещей. Романтика притонов была лишь красивым фантиком дерьмовой конфеты. Для того, чтобы это понимать, не нужно было быть копом даже — достаточно хотя бы пару раз взглянуть в сводку новостей. Но для копа, конечно, все было намного… наглядней.
Маленький маркет, 24 часа, пустая парковка. Она стоит снаружи, грызет это яблоко, не обращает ни на что внимание. Ее не тронут, слишком похожа на человека, который кого-то ждет. А кого здесь можно ждать в такой? И все сразу понятно. Растрепанные волосы, высокие каблуки, под полупрозрачным дождевиком ядовито-красного цвета виднеются шорты и топ, слишком открытые для такой погоды. И поведение наглухо отбитой, с этими взглядами в небо, с тем, как вгрызается в фрукт, словно дикое животное. Наркоманка, одним словом. Не совсем типичная, возможно, но кого это здесь заинтересует?
Рэм не в первый раз работала под прикрытием. Ей и до этого приходилось изображать всякое. Ничего страшного. Но вот объект ее нынешнего дела вызывал некоторое волнение. Она изучила его дело вдоль и поперек, особенно засматриваясь на фотографии. И теперь чувствовала себя перед ним виноватым. За то, во что его втянут в ближайшие пару минут, за то, во что его втянет она. Если все пройдет так, как нужно, он может крупно влипнуть. Наверняка влипнет, в этом городе ведь ничего не может пройти «хорошо». И будет он лишь еще одной разменной монетой между сторонами, которым на него всегда было плевать.
2:39. Телефон. Автозвонок.
Девушка выбрасывает яблоко в урну, не доев, машет продавцу сквозь окно, — он ведь так долго и тщательно пялился на ее зад, — и уходит нестройной походкой. Тут, чуть дальше, пройти половину квартала, уже стоит патрульная машина мистера Родригеса.
Ее тошнит. Вмешиваться сразу нельзя, вопреки мгновенному желанию. Рэм стоит, опираясь спиной о стену, и надеется, что Фрэнк не слишком увлечется. Она давно за ним подозревала наклонности, и тогда, при введении в курс, девушка видела, как блеснули его глаза. Больной ублюдок.
Требовательный стук в окно кулаком. В другой ладони сжат мобильный, со включенной вспышкой и камерой, снимающей происходящее внутри.
Хоть бы не вспылить.