Abhoth
Абхот (Абот)

Cory Michael Smith
   
ПАНТЕОН
миры Лавкрафта

СПОСОБНОСТИ
*Все способности Абхота на момент внедрения в сознание - ограничены и либо не поддаются контролю, либо попросту не даются ему вообще, так как он все еще не привык к этой оболочке.
- лужа биомассы: способен частично (щупальца) или полностью принимать свой истинный облик, а именно, бесхребетной, бесформенной и инопланетной массы грязи, объемов, правда, скромных - равных его человеческому телу. Такая консистенция позволяет прекрасно расплываться в стороны, когда его атакуют, и проникать в труднодоступные места, плавно перетекая с места на место. Абхот в своей исходной форме может поглощать органическую материю, не превышающую его объемами, втягивая в себя длинными щупальцеобразными отростками. Любая земная органика (не отягощенная связью с другими мирами) попавшая внутрь Абхота через полчаса будет полностью переварена. Выбраться из Абхота за это время, разумеется, можно, но без посторонней помощи трудно и в любом случае скользко и неприятно. При частичном превращении - щупальца Абхота уязвимы и могут быть отрезаны.
- повышенная регенерация: умеет “самовосполняться” за счет поглощения органики. Схема - "съел кусок мяса = отрастил себе отрубленные пальцы" работает на ура, но чем серьезнее ранение, тем больше нужно органики. Ах да, для поглощения в человеческой форме Абхоту обязательно нужен рот (ну или на крайний случай, другое проходимое отверстие).
- извращенное плодородие: в идеальном физическом состоянии, не будучи голодным, увечным или раненным, Абхот может выращивать из себя органику. О воспроизведении миньонов речи больше не идет, но вырастить на себе шмат мяса или даже функционирующий орган - он вполне способен (здравствуйте, злые люди с черного рынка).
- телепатия: Абхот может без спроса общаться телепатически с окружающими смертными в пределах нескольких метров от него, без помех для языкового барьера. При обоюдном согласии - такое возможно и с существами, но вероятность прочитать мысли бога из чуждого пантеона, и уж тем более донести до него какие-то свои мысли - намного меньше, чем при общении с себе подобными.

    ✦   ✦   ✦     

ЛЕГЕНДА
Абхот - нечестивый источник мерзости, чудовищный ровесник Древних богов, живущий в пещере И'кваа под горой Вурмитадрет, на территории некогда известной как Гиперборея. Он имеет объемы озера, и представляет собой не что иное, как кипящую серую, отвратительную биомассу, постоянно размножающую себя, создавая сложные, хотя и бездумные организмы, а также части тел или органы, которые в последствии с удовольствием пожирает. Потомками Древних и вурмисами Абхоту был посвящен небольшой культ. Люди практически никогда не сталкивались с Абхотом и не интересовали его до поры до времени, также, Абхот выражал сомнение в питательной ценности человеческих тел и как минимум однажды - отказался пожирать человека.
Абхот имеет очевидный интеллект, и способен общаться телепатически с окружающими его озеро существами. Некоторые "исследователи" лавкрафтианской “генеалогии” считают, что Абхот и другой Древний - Уббо-Сатла, если не одно и то же, то являются ближайшими родственниками.
Впервые упоминается в рассказе "Семь Испытаний" Кларка Эштона Смита.

легендарные способности
- Бессмертие, самодостаточность;
- Огромные размеры и умение поглощать все, что в него попадет - безвозвратно;
- Способность создавать организмы без какой-либо посторонней помощи, прямо из себя любимого, даря им не только свою наследственную отвратность, но и бесконтрольную способность расти в размерах;
- Удивительное по меркам Древних благоразумие;

человеческие имя, фамилия
Мортимер Фредерик Колин Грей
дата рождения, возраст
20.01.1974 (37 лет)

место проживания
Лондон, Великобритания
(родился в Бромли)

занятость
бывший судмедэксперт при Скотланд Ярде и лектор при Королевском колледже патологов, на настоящий момент - больной психиатрической Бетлемской королевской больницы, в Бэкенхеме (предварительно диагностировано шизоаффективное расстройство)

    ✦   ✦   ✦     

ОБЩЕЕ ОПИСАНИЕ ЖИЗНИ ДО ЕДИНЕНИЯ

(официальное письмо из частной школы для мальчиков)
Лорд Грей!

Довожу до Вашего сведения, что Ваш сын, многоуважаемый сэр Мортимер, снова проявляет признаки неудовольствия распорядком дня, заданным при пансионе, повторно замечен за нарушением моциона, а также эксцентрично провоцирует других воспитанников мистера Лэнгбери на участие в несанкционированных проектах. Трое мальчиков угодили в лазарет, в числе их и сам Мортимер. Руководство нашего пансиона всегда готово войти в положение, когда речь заходит о таких почтенных семьях, как Ваша, сэр. Мы необычайно ценим Ваш вклад в развитие Эбби-холл. Однако даже самое ангельское терпение может подойти к концу, и в случае с директором Грейджером, боюсь, это так. Премного прошу Вас повлиять на сына безусловным авторитетом отцовской фигуры, так как, в противном случае, мы будем вынуждены поднять вопрос об отчислении Мортимера из числа наших учеников.

С наилучшими пожеланиями,
Секретарь Луис Анкоридж

---

(неофициальное письмо без отправителя, переданное через друга семьи, посещавшего пансион)

Пап, забери меня отсюда. Они опять запретили мне опыты на мышах и забрали Керри.
Возмутительно.

Мортимер всегда был особенным мальчиком. Единственный и неповторимый потомок судьи Тайного совета Британии Арчибальда Грея, Морти был поздним ребенком - на момент его рождения уважаемый отец уже мог похвастаться солидным послужным списком, шестнадцатилетним опытом работы в юриспруденции на благо Ее Величества, рыцарским орденом и титулом учтивости. Все это, впрочем, на взгляд лорда - имело совершенно незначительную ценность на фоне необходимости продолжать род. Что-то - кого-то - после себя оставить. Именно поэтому он женился на молодой леди Лоре, с которой их буквально разделяла двадцатилетняя разница в возрасте. У Лоры была плодовитая семья... пускай и не без изъяна.

Мортимер, как и многие поздние дети, имел с детства ряд особенностей. Недостаточных, чтобы была необходимость в психиатрической помощи или конкретном диагнозе - но достаточных, для того чтоб люди в окружении Греев замечали за сыном судьи странности. Любопытный мальчик, с удивительной памятью, с выразительным интеллектом - но мыслил он всегда несколько иначе, нежели его сверстники. Аутизм зафиксировать не удалось, однако безусловные черты РАС имели место быть. Вполне корректируемые, разумеется. Его отец с гордостью причислял все к симптомам "островка гениальности".

Да, Морти боится незнакомцев и почти не испытывает интереса к общению со сверстниками. Это все вторично, когда ему что-то нужно от человека - он ведь вполне способен этого добиться, верно?
Да, Морти немного безразличен и периодически заставляет мать плакать. Но ведь он все понимает, он прекрасно анализирует свои поступки, правда? 
Да, конечно, Мортимер страдает от излишней педантичности, но разве есть что-то плохое в том, что человек хочет быть опрятным? Это полезная черта для джентльмена.

Надо ли говорить, что судья Грей сознательно избегал того, чтобы показать ребенка специалистам? Все эти милые особенности поведения, они ведь совершенно не мешали Мортимеру жить, а если вдруг, он испытывал трудности - разве не затем нужен отец, чтоб помогать любимому чаду?..
Мать таким добрым отношением не отличалась, напротив. Ее мальчик разочаровывал. Она не стеснялась в выражениях, называя его неблагодарным, неприятным или безжалостным, сбивала спесь там, где отец ему потворствовал - и всячески проявляла неудовольствие, когда сын устраивал какую-то выходку или капризничал. И если у посторонних складывалось впечатление, что судья Арчибальд - авторитет в семье, то у друзей семьи и слуг не было сомнений, кто на самом деле держит все в ежовых руковицах. Даже черезчур крепко, порой.

Родители развелись когда Морти было 14 лет. Лора практически полностью исчезла из его жизни по настоянию отца, который воспринимал отяготившийся с возрастом характер жены за вздорность и нелюбовь. Это была, фактически, единственная женщина в детском окружении Мортимера, и ее исчезновение на самом деле сильно его расстроило. Он любил мать. Она была ему нужна.

Тревожные звоночки проявлялись не сразу. Мортимер рос, учился, даже заводил подобие друзей. По большей части - ребята из научного клуба находили его общество полезным, ведь Морти великолепно понимал химию и был на ты с биологией... хотя и увлекался странными опытами. Коллекционировал жуков, питал страсть к препарации своих удивительно часто умирающих домашних питомцев. Морти не проявлял агрессии, был крайне вежлив и кроток, даже если настаивал на чем-то, а при особых обстоятельствах, мог увлечь любого своим резко проснувшимся красноречием - в сфере, которая его интересует. По большей части своим характером он был все же обязан матери, чем отцу, который только и делал, что активно баловал ребенка.

Закономерное общение с девочками, которое должно было бы начать интересовать мальчика в пубертате... не задавалось. Иной раз казалось, что оно его вовсе не интересует. В другой - он мог повести себя очень странно или неуклюже в присутствии сестры какого-нибудь своего сотоварища по клубу. Многие вещи списывались на природное стеснение, многие сводились в шутку, но чем чаще Мортимер позорился в присутствии девочек, тем меньше ему хотелось с ними дружить.
Или.. что бы то ни было.

Когда Морти был в одиннадцатом классе он тайно от отца попробовал связаться с матерью обнаружил, что Лора заболела. Пару лет назад ей поставили рабочий диагноз - психоз, на фоне единичного эпизода, затем около года назад, снова случилось еще одно обострение - и стало очевидно, что Лора больна шизофренией, унаследовав ее от родственников по материнской линии. Это известие крайне поразило ее сына и бывшего мужа.

Это впервые заставило лорда Грея посмотреть на поведение Мортимера под другим углом. Появились психотерапевты и наблюдение. Арчибальд опасался дурной наследственности.
Мортимер имел высокий риск отклонений, но на тот момент - был вполне здоров. Педантичный, замкнутый, скромный, да... но не больной. Застенчивый с девушками - но а с кем не бывает, после стольких лет обучения в мужском пансионе?..

Мортимер пожелал стать врачом.
У него был лучший колледж, лучшая медицинская школа, идеальные отметки, а на случай переутомлений под рукой всегда были психотерапевты и врачи. В эти годы, самые адекватные в жизни Мортимера, он функционировал в обществе наиболее нормально, обретя несколько неплохих друзей среди студентов и преподавателей. Среди них - о боже - даже были женщины! Отношения с ними, правда, никогда не выходили за пределы научных или дружеских. Может быть, все сложилось бы иначе, если б Мортимер понимал флирт или хотя бы показывал, что его это интересует.

Итак, лучший студент на курсе, полностью посвятивший себя учебе. В конце концов, ему даже не потребовалось покровительство отца, чтоб устроиться в одном из лучших лондонских моргов. Королевский колледж патологов подтвердил его квалификацию и профессионализм, когда Мортимер изъявил желание работать медицинским консультантом Скотланд Ярда. За время своей работы он написал целых три масштабных научных статьи и глубоко погрузился в криминалистику, находя в этом деле всего себя. Коллеги утверждали, что он часто не спал ночами, занимаясь гистологиями и прочими опытами, раскрывающими причины смерти жертв преступлений. Наедине с трупами он проводил большую часть своих суток, прекрасно себя чувствуя и проявляя все более благодушное настроение - при общении с живыми людьми.

Потом что-то случилось.
На осмотре тела Катарины Палмер, двухнедельной жертвы насильственного утопления. Мортимер не мог выбросить из головы ее расплывшееся лицо, почти полностью изменившее свои черты, отличные от представленной в деле фотографии. Это была очень красивая, молодая девушка... когда-то. В какой-то момент Морти стало казаться, что она разговаривает с ним.

Ты тут совсем один. Разве тебе не одиноко? Разве тебе никогда не хотелось, чтоб тебя ждали дома, Морти? Разве ты не задумывался о том, каково бы было, если б та девушка из университета - Марта? - да... если б Марта узнала, что она тебе симпатична? Ты ни разу за четыре года так и не сказал ей ни слова. А ведь ты вполне мог бы быть с ней близок, Морти. Ты очень милый, как по мне.

   

У Катарины был приятный голос, и она говорила с ним только, когда дверь ее шкафчика в морге была плотно закрыта. Мортимер не видел, как шевелятся ее губы, и когда, в десятый раз за смену, вынимал ее из ящика, сурово глядя на безобразное лицо - он видел в этом насмешку. В какой-то момент он зашил ей рот и она замолчала.

Но постепенно ему все чаще стало казаться, что  и другие трупы говорят. По большей части они говорили приятные вещи, вызывая у Мортимера состояние подъема. Чаще всего, это были женские трупы. Ничего постыдного с ними за это Морти не делал, скорее, очень упорно старался игнорировать их заигрывания и сосредотачивался на работе.

Потом ему стало казаться, что и живые женщины смотрят на него многозначительно. Они ничего не говорили, но ему казалось - что его любят. К слуховым галлюцинациям и мании, присовокупился вскоре страх преследования - ведь кто-то же мог узнать, что его так сильно любят все эти чудесные леди и мадам, а что за такое делают с мужчинами?.. Что-то ужасное.
Страх преследования был не очень большой, без космических тарелок на горизонте, без визуальных галлюцинаций, но это все же, был он. Мортимер упорно старался скрывать свое состояние две недели, пока, наконец, на очередном обследовании трупа при свидетелях не разразился истерическим смехом от фривольного комплимента чьей-то мертвой дочери, после чего заперся в шкафу служебного помещения, ожидая что за ним придут Контролеры, кем бы они не были.

Все было как и у матушки - ему зафиксировали психоз, купировали следствия, на прежнюю работу, правда, вернуться уже было невозможно - но отец подсуетился и предоставил Морти возможность читать лекции по патологии и судебной медицине - в Королевском колледже. Он принимал таблетки два года по рекомендации психиатра, и проявлял себя как деятельный член кафедры. Даже чересчур, возможно - нельзя ведь дневать и ночевать на работе?..

В один прекрасный день по каким-то совершенно непонятным для Мортимера причинам одна из его аспиранток решила заглянуть к нему в кабинет с бутылкой шампанского и абсолютным ничего под плащом. И - пуф! - вот он  был снова болен. В больнице. И ему говорили, что он сделал что-то с мисс Уоллес, хотя ему казалось, что ничего между ними не было и быть не могло. Он ведь не мог воспользоваться этой нелепой ситуацией? Конечно, нет. Он был до глубины души поражен. Все говорили, что он в припадке искалечил ее, что он утверждал будто в ней сокрыто “химическое золото” и на самом деле, она вовсе не человек…

Мортимер впал в депрессию. Ему казалось, что он разваливался, растекался изнутри. Он ничего не помнил о произошедшем, и ему было страшно, что девушка умрет.

Меланхоличный, вкрадчивый голос в голове, впрочем, подсказывал ему, что имел место быть несчастный случай. И ему не стоит волноваться. Теперь - все будет намного лучше. Теперь - Мортимер не одинок.

ОБЩЕЕ ОПИСАНИЕ ЖИЗНИ ПОСЛЕ ЕДИНЕНИЯ

Абхот проснулся не так давно в глубинах Земли. Обнаружил, что мир изменился и что он очень многое, буквально, проспал. Так сложились обстоятельства, что затяжной сон пробудил в индифферентном обычно Древнем - интерес к миру, голод по какой-нибудь активности. Абхот потянулся сознанием к поверхности именно в тот момент, когда Мортимер Фредерик Колин Грей - принялся копаться ножом для писем во внутренностях своей аспирантки.

Это не Абхот свел Мортимера с ума. Рассеянное, неадекватное сознание психа - было максимально подходящим для Абхота. Как и следует Древнему, бог насильно вселился в сознание оболочки и даже не заметил, что тот, вообще-то, против. Все в этом разваливающемся рассудке было для Абхота подходящим... то ли дело, тело. Тело Мортимера кажется Абхоту довольно отталкивающим, управлять им на удивление сложно и Древний несколько удивлен тому факту, что к вселению вообще прилагается такая сомнительная акция, как двуногое однополое физическое воплощение. Все это вызывает некоторые трудности с реализацией своих первичных способностей - однако Абхот ловит себя скорее на интересе из серии "какая гадость! покажите еще", нежели на желании вернуться восвояси.
Удивительное дело, но даже изоляция Мортимера в психбольнице пришлась по вкусу богу, имевшему берега - он привык находиться в своей нише, озираться, наблюдать и анализировать. На данный момент, находясь на правах пациента в Бетлеме - он изучает поведение врачей, пациентов, украдкой потихоньку осваивается и старается не выдавать своего присутствия, а если проявляется - действует как отдельная от Мортимера личность, о присутствии которой Морти ничего не помнит.

Ах да, человеческий хрупкий умишка сохранился в смертной оболочке. Абхот не испытывает желания ассимилировать его, пока что. Во-первых, потому что Мортимер скорее всего будет вести себя в своем положении - более натурально, нежели при всех его знаниях, сможет Абхот.
Во-вторых, этот нетипичный человечишка нравится Древнему. Он ведь такой... нетипичный.

ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ СВЕДЕНИЯ
- Оболочка выглядит моложе своего возраста (магия девственности);
- Мортимер неизлечимо нездоров, однако как не удивительно, присутствие Абхота в его голове - скорее затыкает прорехи в психике, чем расшатывает их окончательно. Без Древнего он наверняка развалился бы как личность в течении пары лет;
- Обыкновенно Морти джентльмен, чтобы он пырнул вас в брюшину, нужно сильно его спровоцировать;
- Абхот весьма разумный Древний, из-за его появления аспирантка Мортимера осталась жива (хотя разобравшись в чем там было дело, Абхот вполне был не против ее сожрать, просто поздно спохватился);
- Абхот периодически (довольно часто) испытывает желание согласно "старой привычке" вырастить из себя какую-нибудь мерзость и впоследствии ее съесть;
- Или съесть кого-то другого, но это только если на “продукте” есть приписка без ГМО;
- Интеллектуальные способности обоих от вселения несколько пострадали, однако физически им намного хуже;
- Никакое разрушение мира Абхота не интересует, ему просто хочется понять, а какого, собственно, хрена происходит.

связь с вами
тг @Lifespender

планы на игру
встретиться с Гигеей, и, вероятно, Хастуром, организовать психический консенсус Мортимеру, выйти из берегов больницы; представляться Эребом тем, кто не грек, а грекам - тем кого не знают они. Поучаствовать в какой-нибудь эпической фигне. Желательно на стороне тех, кто хочет жить и плодить жизнь!

Пример поста

Он не знает, что ты такое, Бартоломью. Покажи ему, что ты такое. Покажи им всем, хватит прятаться и скрываться — их взгляды ничего не значат. Ты не должен бояться их. Это они должны бояться тебя.

Голос звучит в голове так, будто кто-то говорит с ним со стороны. Так уже бывало? Каждый раз один и тот же вопрос. Был ли он таким до того, как очнулся темной тварью в Белвью? Что это вообще такое произошло с ним там, и происходило ли на самом деле? Напуганный египетский бог стоящий перед Бугименом, и не видящий его — во тьму, в слепую задает тем не менее, очень правильные вопросы. Он что-то шевелит внутри него. Злит его глубинное нечто.

Ну же, ты знаешь на что ты способен, зачем слушать их? Зачем искать в их словах истину? Ну же, Бартоломью... Проведи черту здесь и сейчас. Нет-нет-нет, стой...

Образ разлагающегося трупа, которым на этот момент стала Эстер — тает, рассыпается под пальцами египтянина и Бугимен выходит из тени. Вокруг как будто вовсе ничего нет. Только его черная фигура и густая тьма, когда он ходит вокруг Тота, с тихим пристуком левого каблука.

— Ты же помнишь меня, Оливер. Ты так сказал. Ты же помнишь. Мальчик был болен, юноша не стал здоровее, мужчина — так никогда и не вырос. Ты же помнишь меня, Оливер. Ты же помнишь меня, — он повторяет невольно, ловя себя на той степени нервозности, когда какая-то фраза застревает в голове и лишается всякого смысла, звуча как скрежет шарманки. Бугимен мерцает во тьме, как перегорающий фонарик, бродя то перед глазами кузена, то за его спиной, отрешенно, немного бесцельно.

— Ты думаешь что меня задевает вся эта твоя жалкая слезливая чушь, Оливер? — он сам не понимает, насколько надрывно звучит его голос. И насколько громко. Дай боже — хоть какое-нибудь уже — чтоб никто не услышал их за стенами комнаты, потому что это должно звучать ужасно странно.
— Думаешь я буду завидовать твоему счастью? Думаешь я не понимал, что она для тебя значит? Думаешь, мне не наплевать? — его немного ломает. Скрежещет в голове, шуршит, крадется. Бартоломью исчезает на мгновение чтобы снова встать рядом, прямо напротив кузена, на этот раз не боясь никаких источников света. И смотрит он кузену прямо в глаза, непроглядно черными — в его хладно-синие.

— Тебе никогда не понять, что это такое — хоть ты и стал другим. Это ложь, что ты человек. И это ложь, что ты — Тот. Из нас двоих притворщик ты куда больший, — Бугимен криво усмехается, но потом его лицо непрошенно пересекает судорога, нервозная. Взгляд мечется, опускаясь. Он может говорить что угодно, но он уязвим, необыкновенно, ко всему что сейчас скажет это божество. И самое поганое — он не имеет права и возможности дать ему понять.

Скажи ему прямо. Что ты всегда таким был. Скажи глядя в эти презрительные глаза. Поставь его перед фактом и прими, наконец, сам, Бартоломью... Нет. Это неправда. Это все неправда.

Он часто моргает в темноте, резко обрывая свою иллюзию. Несколько секунд у него как будто сенсорный шок. Барти потирает глаза, стоя уже, правда, не напротив Тота — а все там же, где и стоял прежде, у шкафа. Ему тяжело держаться прямо, в теле ощущается немощь.

— Сначала я подумал, что ты захочешь ее увидеть. Что я могу это сделать. Потом я подумал, что от меня никто и ничего не захочет увидеть... и ты... Оливер. Я сожалею. Никто и ничего не захочет увидеть от меня, я не могу это сделать. Я не могу это сделать. Я... — он заставляет себя прервать это бессмысленное бормотание, и сказать хоть что-то по-существу, — попрошу родителей, чтоб мы уехали завтра утром. Пожалуйста, не рассказывай никому. Это их убьет. Я не хочу иметь ничего общего с этим... с тем, — Бартоломью поводит плечами, — но я ничего не могу поделать. От тебя несет страхом, я мог бы почуять за сотни метров, это просто сводит меня с ума.